Он на приёме у психолога (без трусов, как это часто бывает), но вместо психолога — его физрук Фёдор Потапыч, сухой мужик с седыми усами и армейской выправкой. По сюжету сна Фёдора Потапыча попросили подменить психолога Ольгу, к которой Ибрагим обычно ходит. Потапыч не до конца понимал, что от него требовалось, но не отказал.
Потапыч сидел в кабинете Ольги и с интересом рассматривал картины на стенах.
— Ну во-первых, оденься. Срамоту прикрой, — начал он.
Ибрагим удивился, что во сне, когда он без трусов, можно просто одеться и он будет в трусах. Так намного комфортнее. Он сел в кресло, которое теперь стояло посреди пустого школьного коридора. Из окна слышались звуки футбола. Потапыч стоял, прислонившись к подоконнику, и следил за игрой через окно.
— А теперь рассказывай, что тебя… Ну, этсамое… С чем ты пришёл, так сказать?
Ибрагим задумался.
— Мне сложно отстаивать свои границы. Как мне дать отпор на работе, например? Мой начальник может сказать мне что-то резкое, даже повысить голос. Как мне ему сказать, чтобы он не повышал на меня голос?
Золотой луч солнца прорезал пыльный воздух. Потапыч сделал пометку в большом потрёпанном классном журнале.
— Ну а как работник ты какой? Нормальный же?
Внезапно Ибрагима окутало тёплое чувство. Сложно описать его из сна, но представьте такое: Потапыч задал этот вопрос, но не с вопросительной, а с утвердительной интонацией. Так, как будто Потапыч ни на секунду не сомневается, что Ибрагим — отличный работник.
— Другую работу найти можешь? Если ты уйдёшь, им же хана, правильно? Ну а чё он тогда?
И опять эта интонация. Какое-то тепло исходило от Потапыча. Он как будто излучал уверенность, но не в себе, а в Ибрагиме.
— Ты вот не уверен в себе как будто, — продолжил Потапыч, — какой-то скрюченный сидишь, глаза бегают. А ты распрямись. Ты вон какой, сильный, умный, на работе тебя уважают. Как они могут нарушить эти твои, как их… линии…
— Границы.
— Как они могут нарушить твои границы, если ты как скала?
— А как мне стать скалой?
— Ну как-как. Будь сильным. Будь незаменимым. Чтобы они очень боялись твоего ухода, понял? И они тебя уважать тогда будут.
Потапыч замолчал, достал из нагрудного кармана свисток и привычным жестом дунул в него. Раздался давно забытый и почему-то приятный, мягкий свист.
— С родителями тоже. Мне мама в любой момент может сказать что-то про мою девушку, мою квартиру. Просто приезжает и начинает…
— Ну ты ж не с мамой живёшь.
— Нет…
— И квартира у тебя своя, и деньги свои, и выселить она тебя не может, и без еды оставить.
— Не может. Но разве я могу её прогнать?
— Если озверела, то чего ж не прогнать? Ты её просил советы давать? Один раз предупредил и на второй выставил за дверь.
— Но она же обидится!
— Так и правильно! Может, ей надо разок, чтобы её по носу вот так дверью! Не думал об этом? Не умрёт же она от этого? Не умрёт. Но будет неприятно. Вот пусть будет! На всю жизнь запомнит!
Ибрагим с ужасом представил эту картину.
— Она ж почему себя так ведёт? Потому что знает, что ты ей слова поперёк не скажешь. Вот она в магазин придёт, она будет себя так вести?
— Ну нет…
— А почему? Потому что она знает, что там её могут и нахер послать. Вот она и не лезет. И ты можешь. И она должна знать, что ты можешь.
Ибрагим заметил, что они уже не сидят в креслах, а идут по дороге, которая вела из школы к остановке. Дорога эта шла по пыльной дороге мимо частного сектора. Синие и зелёные заборчики из металлопрофиля. За заборами то и дело лаяли собаки. Ибрагим вспомнил, как боялся их в школе.
— Ты вот почему этих собак боялся?
— Потому что они могли покусать. Бешенство там…
— А сейчас боишься? А почему?
— Ну не боюсь, конечно. Ну покусает она меня, я ж не умру. Ну уколы поделаю, было уже такое. А собаку усыпят, ей и правда хана.
— Вот именно. Ты её не боишься, потому что ты её сильнее. У тебя возможностей больше. Она не может нарушить эту твою… Как её?
— Границу?
Ибрагим понял, что уже какое-то время идёт сам. Образ физрука Потапыча как будто растворился в солнечных лучах, тополином пухе и пыли тёплого жёлтого вечера после школы. Было тепло. Собаки стихли. Сон рассыпался на бессвязные лоскуты.
Ибрагим проснулся с желанием стать нереально крутым. И стал 🗡️
